Уммах встретил нас на границе подконтрольных ему территорий с двухтысячным отрядом – в общем-то всеми воинами, которых ему удалось собрать. Впрочем, всерьез драться новый царь Сарира не настраивался, поскольку знал, что большую часть моего войска составляют его исконные союзники-ясы. Договорившись о взаимопомощи и заодно заключив союз – Уммах обещал организовать снабжение и выдать одну из дочерей за Володаря, среднего сына Ростислава, – мы двинулись к «железным вратам». А сарирцы, сохранившие верность государю, отправились на запад, зачищать свою землю от укрывшихся в горах хазарских отрядов.
Мусульман на юге мы сбили с ходу, истребив несколько небольших групп и без боя заняв Гумик – местные жители сами открыли нам ворота. Сторонники же ширваншаха устремились к Дербенту, где недавние враги, но при этом и единоверцы, решили забыть старую вражду и сплотиться против христианского войска. Стремясь перехватить хотя бы часть их, я бросил вслед половецкие отряды – но, увы, без контроля они больше грабили, чем бились с вооруженными отрядами. Пришлось мне куманов отзывать, а пару десятков особо наглых или тупых мародеров, пойманных с поличным, обезглавить на глазах у войска.
В конце концов, редкие казни за конкретные проступки только поднимают воинский дух!
Победный марш через Сарир здорово завел людей, но я не разделял их восторга, ибо знал, что у стен Дербента мы завязнем надолго. Так и получилось. Албанские ворота на деле оказались настоящей твердыней, которую пытаться взять с наскока – это лишь щедро умыться собственной кровью.
Впрочем, я не спешил: благодарный Уммах сдержал слово, организовав поставку провизии и дерева по моему заказу. Он даже прислал сборный отряд пешцев и лучников – видимо, как раз с целью обозначить свое присутствие. О возможности возвести на престол своего ставленника-эмира новый царь Сарира даже не заикнулся… Мои же люди принялись рубить ладьи – и к концу первой недели осады в нашем распоряжении было двадцать небольших судов. А к концу второй недели подходы к крепости и с севера, и с юга перекрыли сильные осадные лагеря, защищенные частоколом и неглубокими рвами – попробуй выдолби глубокие в каменистой почве! Всю половецкую конницу я также переправил на ту сторону – и она изгоном обрушилась на беззащитный эмират, чье войско к этому времени собралось в Дербенте. Главной задачей всадников была добыча провизии и глубинная разведка на случай прихода с юга сильного вражеского отряда. Смешанный же отряд сарирцев и ясов в тысячу клинков я отправил на запад, в горы – также вести разведку, добывать пропитание и заодно упредить на случай, если противник сумеет как-то сманеврировать силами со стороны Даг-бары. Остальные принялись собирать тараны, катапульты, осадные башни и громоздкие лестницы под чутким присмотром греческих инженеров.
Честно сказать – высота и мощь огромных каменных стен, построенных когда-то персами, пугают. Чтобы пробить их, необходимы мощные трибушеты или подкоп – первых у нас нет (вообще, ромеи владеют технологией их постройки, но именно мои греческие мастера с ней незнакомы), а второе неосуществимо из-за особенностей местного грунта. Но по сути, даже чисто гипотетически, мы смогли бы сделать пролом только в городской стене, тянущейся от гор к морю. Однако даже пробившись за нее, мы займем лишь жилые кварталы, в то время как возвышающуюся над местностью цитадель придется повторно осаждать. Причем из-за высоты холма ее стены неуязвимы ни для тех же трибушетов – чтобы их снаряды развалили каменную кладку, необходимо бить по ней под прямым углом, а не снизу вверх, ни для подкопа – внутри там наверняка уже горные породы, их только бурить. Единственным преимуществом при штурме со стороны города станет доступ к воротам, обращенным к морю.
Пораскинув мозгами, я решил, что штурмовать Дербент буду комбинированно и главный удар нанесу именно по цитадели. Судя по развевающимся над ней синим стягам с белыми орлами, там встали сельджуки – со слов захваченного в предместьях языка, их около полутора тысяч. Сам же город защищают до трех с половиной тысяч боеспособных и достаточно хорошо вооруженных мужчин. Изрядное число защитников, до пяти тысяч! И все же я решился на штурм, готовясь к нему в течение еще десяти дней. Но я сделал все возможное для обеспечения его успеха, желая до минимума сократить потери, продумал тактику действий – теперь все будет зависеть только от мужества воинов.
И к слову, за все это время многочисленный гарнизон Дербента так и не отважился на вылазку. Хотя, быть может, дело не в нерешительности его защитников, а в логичном желании избежать крупных потерь в полевой схватке, когда имеются все шансы отсидеться за мощными стенами. Тем более что по истечении этих самых полутора недель пришли новости с юга, принесенные половцами. Ширванцы и сельджуки собрали пятитысячный отряд и сейчас спешным маршем следуют к Дербенту. Срок прибытия – три-четыре дня, не более! По всей видимости, осажденные или знали, что помощь придет, или совершенно справедливо на нее надеялись.
А у меня теперь есть только один шанс взять «железные врата».
И вот день штурма настал.
Еще до рассвета два десятка баллист, максимально приближенных к стенам цитадели, открыли огонь зажигательными снарядами с нефтью. Эффектно пылая в темноте, снаряды едва-едва перелетали через укрепления, чтобы разбиться на крышах внутренних построек Нарын-кала. На восходе солнца пожар охватил дворец эмира, а на северные городские стены двинулись полторы тысячи аланов под прикрытием полутысячи моих лучников. Пять осадных башен, два тарана, два десятка огромных лестниц, переносные щиты для защиты пехоты от вражеских стрел… Начало штурма показалось мне довольно успешным.
Подготовленные мной стрелки встали за двести шагов до стен и принялись методично, залпами выбивать обороняющихся на направление основных ударов. Для их защиты я потребовал от ясов пять сотен воинов, снаряженных ростовыми щитами, и те предоставили их беспрекословно. Ведь противник, вооруженный составными луками, доставал до моих стрелков, и тем более до них добивали небольшие скорпионы дербентцев – правда, щиты уже не спасали от их снарядов. Но пороки сосредоточили огонь на таране и громоздких осадных башнях, очень медленно, но неуклонно приближающихся к стенам. В итоге мусульмане сумели разбить и воспламенить три из них – но еще две добрались до укреплений. Грохот падающих мостков и громкий рев горцев, устремившихся в атаку, известили меня о начале схватки.
Следом за осадными башнями к стенам бросились штурмовые отряды с лестницами, до того бывшие вне досягаемости стрел защитников. Они бегом пролетели метров двести под прикрытием усилившегося огня моих лучников. Вперед выдвинулись и ясские стрелки, выбивая обороняющихся из-под подошвы укрепления – правда, и потери они несут несоизмеримо большие. Но в любом случае первые три сотни воинов с лестницами благополучно добрались до цели – в отличие от загоревшегося тарана, так и не доползшего до ворот.
Горцы сцепились с горцами в жестокой сече. Дружины подданных Дургулеля лучше подготовлены – музтазхир дал мне опытных бойцов! – они неплохо снаряжены и вооружены, привычны к крепкой рубке, яростны в бою. Но пока на стенах их меньше, а дербентцы защищают свой дом, свои семьи. Они справедливо не ожидают ничего хорошего для близких в случае захвата города – и это придает им мужества и стойкости в бою. Если сейчас они выдержат первый, самый дикий натиск противника и устоят, то, вполне может быть, дрогнут уже аланские ополченцы.
Нельзя упустить этот момент!
Какое-то время, судя по сброшенным вниз зеленым стягам защитников, дела у ясов шли неплохо – они захватили участок стены у Ворот священной войны протяженностью метров в триста. Но, судя по скинутым только что знаменам моих горцев, от ворот их начали теснить: как видно, в бой вступили дружины раисов, дербентской аристократии из числа древних арабских родов. Они понесли серьезные потери в недавней войне с Ширваном, но все равно их достаточно, чтобы свести опытных воинов в крепкий резервный отряд.