– Именно так. Та Путешественница для него и сгодится. А ты… – моё сердце застыло в ожидании приговора, а Гровер встал передо мной, заглядывая мне в лицо. – Тебе же известно, почему ковен и Путешественники на дух не переносят чёрную магию?

– Вы используете жизненную энергию других людей, – выдавила я, уже понимая, к чему он ведёт.

Гровер довольно кивнул и почти нежно провёл свободной рукой по моей щеке. Это движение мне так напомнило о Джеймсе, что при виде колдуна перед собой я отпрянула назад, как если бы моего лица коснулась мокрица. Вернее, попыталась отпрянуть – мысок одной ноги оторвался от пола, я потеряла хрупкое равновесие и повисла на импровизированных кандалах. Полученная рана на плече заныла с новой силой. Колдун рассмеялся, наблюдая за моими мучениями.

– Должен признать, что не имею ни малейшего представления, какую энергию можно получить от смерти Путешественника во времени, – доверительным тоном поведал он. – И это будет очень познавательный опыт. Но знаешь, дорогая, простое убийство ножом в сердце – это уж очень прозаично и скучно. У нас же всё будет куда интереснее…

Ещё один взмах кинжала – и из пореза на левом боку сквозь рассечённую ткань нижних сорочек и платья хлынула кровь. Я закричала – пока я находилась в полуподвешенном состоянии, раны всё время оказывались задеты и продолжали ныть с удвоенной силой.

Гровер улыбался. Настроение у него определённо было превосходное.

Ещё один взмах ножом.

И ещё…

Глава 29

Вы когда-нибудь попадали в руки к маньякам? К тем милым людям, которые пытают вас не для того, чтобы получить какие-то сведения, а просто потому, что чужие страдания приносят им огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие? Знай я в тот роковой день, когда мы с Алексом, Шарлоттой и Мартином приехали в Оствик и впервые вплотную столкнулись с магией, что именно мне предстоит пережить, я бы в тот же миг умчалась с криками из низины, отправилась прямиком в аэропорт и улетела бы первым же рейсом куда-нибудь в Аргентину, в район мыса Горн, лишь бы никто из магов никогда меня не нашёл. Я не хотела этого! Пожелай Гровер получить от меня какие-нибудь сведения – и я бы рассказала ему всё, что знаю, лишь бы это наконец прекратилось!

Я не знала, сколько времени провела в подземелье. Мне казалось, что минуло несколько недель, дни сменялись ночами, хотя на самом деле прошло едва ли больше пары часов. Связанные над головой руки давным-давно занемели, так что я не чувствовала больше ни их, ни боли от многочисленных порезов, которые теперь щедро украшали всё моё тело. Этот садист Гровер специально не пытался ранить меня сколько-нибудь тяжело или заняться настоящим членовредительством – желая «растянуть удовольствие», чтобы жертва не потеряла сознание от слишком сильной боли или кровопотери. В первый миг, когда я поняла, что тех пыток, которые показывают в фильмах ужасов, не предвидится, то слегка воспряла духом, но через час ноющей боли, которая постепенно усиливалась вместе с количеством порезов, я начала жалеть, что не могу потерять сознание и на время отключиться. Ещё через полчаса чувствительность наконец-то притупилась, и вместо отдельных вспышек боль слилась в один сплошной ком, от которого не было спасения. Под конец я уже даже не вскрикивала, только вздрагивала, когда колдун наносил очередной удар. На меня накатила чудовищная слабость, и сознание наконец-то начало уплывать. Ноги подогнулись, и теперь я безвольно висела на верёвках, свесив голову на грудь. Не знаю, что было тому причиной – общее перенапряжение после похищения и пыток, или же начала сказываться кровопотеря – но сил сопротивляться апатии больше не было.

Гровер и сам заметил, что я ослабла и почти перестала реагировать на происходящее. Полумёртвой я ему уже была не так интересна, да и он уже достаточно развлёкся за мой счёт – не могу сказать, что сорвала голос от воплей, но накричалась я за это время достаточно. И колдун любезно решил закончить начатое, снова встав прямо передо мной. Голову я не поднимала, но почувствовала, как мне в шею упёрлось лезвие ножа. Затем голос, который за эти часы я успела возненавидеть, почти нежно осведомился:

– Есть предпочтения? В горло или… – тут я почувствовала, как лезвие пропало, но в следующий миг его приставили к груди, – …в сердце?

Мне по большому счёту было уже всё равно, я только хотела, чтобы это поскорее закончилось. Похоже, маги всё же ошиблись, и убьют меня прямо сейчас. Не совсем так я представляла себе свою жизнь в девятнадцатом веке, но изменить что-либо уже не смогу.

Ну и ладно… Лишь бы эта боль уже наконец-то ушла…

Жаль, что Джеймс меня так и не простил. Я не хотела, чтобы наше знакомство закончилось так…

Я прикрыла глаза, ожидая последнего удара, и уже снова представляла себе ту дорогу, в конце которой снова зажжётся свет, в котором я исчезну так же, как настоящая Элизабет Барнс, но этого так и не произошло. Раздался какой-то грохот, который показался мне удивительно далёким и неясным – словно в дальней комнате со шкафа уронили что-то тяжёлое.

«Откуда здесь взялся шкаф?» – тупо удивилась я. В тот же миг лезвие ножа убралось, Гровер вскрикнул, а тягучая боль, присутствовавшая в каждой клеточке моего тела, не спешила сменяться на спокойствие и тишину пути «за гранью». На долю секунды я даже испытала мимолётное разочарование – я так ждала этого момента, когда боли больше не будет, что промедление теперь воспринималось как продолжение пытки. И только после этого, с трудом продираясь сквозь плотную пелену, застилавшую моё сознание всё больше и больше, я разлепила глаза и осмотрелась. Точнее, попыталась – вокруг по-прежнему была темнота, так что я решила, что ослепла. Удивительно, но даже эта мысль не вызвала особых эмоций. Потом я сообразила, что мне мешали видеть свесившиеся на лицо спутанные светлые волосы. С трудом потряся головой – движение отозвалась новой болью в шее – я наконец-то обрела способность видеть.

И ничего не поняла. После пыток мой организм, видимо, работал в каком-то заторможенном режиме, потому что мне показалось, что появившиеся в подземелье люди перемещались слишком стремительно, так что я не успевала ни следить за движением, ни хотя бы понять, кто именно сюда ворвался. Подвал наполнился грохотом, выкриками, треском ломающейся мебели – всё это доносилось до меня, будто издалека. Свечи вспыхнули с удвоенной силой от наполнившей воздух магической энергии. Гровер – его я узнала только по чёрному плащу – сбил с ног одну из фигур, так что она кувырком отлетела на пол, перевернулась и осталась лежать на земле, и только после этого я узнала в ней Майкла. Но против колдуна остались ещё двое магов, которые теперь стали теснить Гровера к противоположной стороне. Затем прямо над моим ухом раздалось потрясённое ругательство, которое могло бы смутить неподготовленного слушателя – я таких не слышала даже от пьяницы МакКинли, который в нетрезвом виде становился абсолютно невоздержан на язык. Кто-то с величайшей осторожностью коснулся моего лица, и эти прикосновения не шли ни в какое сравнение с издевательствами Гровера.

– Сможешь освободить её? – донёсся женский голос.

– Развяжи вон тот узел, – последовал ответ.

Раздался странный шорох, верёвка ослабла, а ещё через несколько секунд послышался треск, и я почувствовала, что мои руки наконец-то свободны. Но стоять на ногах после нескольких часов подвешенного состояния я уже была не в силах. Колени подогнулись, и я бы рухнула прямо на каменный пол, уже не чувствуя боли от потревоженных ран, но меня бережно подхватили, не дав распластаться на холодных плитах. Затем с моего лица отбросили завесу волос, и я увидела перед собой расплывающееся лицо Джеймса.

– Прости меня, – прошептал он тихо, так что можно было решить, что мне лишь почудилось.

Я хотела ответить, как я счастлива, что он здесь, что он всё же пришёл, что я снова вижу его, но из сухих растрескавшихся губ вырвался только хрип.

– Боже милосердный, – потрясённо выдохнул приблизившийся женский голос, в котором я узнала Розмари. – Что он с ней сделал?..