Человек улыбнулся.

– Разумеется, – легко согласился он. – А ты, значит, собираешься бежать? Далеко ли?

Валери посмотрела выразительно, раздумывая, не начать ли всё-таки бой. Гость вскинул руки в защитном жесте:

– Конечно, о чём это я… Это ведь совершенно не моё дело! Но позволь спросить, дорогая Валери, чем ты теперь намерена заниматься? Прятаться по углам? В одиночестве? Без какой-либо поддержки? Вечно бежать и пытаться замести следы, которые доблестные Рыцари непременно будут находить? Значит, вот что в твоём представлении идеальная жизнь, о которой ты всегда мечтала?

Колдунья молчала.

– Ну а если это всё-таки не то, к чему ты всегда стремилась, – тут человек тонко улыбнулся – почему бы тебе не подумать над моим предложением?..

Глава 1

Раньше я и представить себе не могла, что больница может оглушать.

Когда я очнулась, день клонился к вечеру, и внезапно меня окружила целая какофония звуков, о которых я уже успела позабыть. Писк прибора, считавшего пульс – к моему указательному пальцу крепилась своеобразная прищепка. Приглушённое бормотание телевизора на посту дежурной медсестры. В коридоре то и дело слышались шаги и голоса. Время от времени звонили мобильные телефоны. Громкая связь, по которой врачей или сестёр просили куда-то подойти. Наверное, к этому все давно привыкли и просто не замечают постоянного шума – в отличие от меня, за прошедшие месяцы успевшей отвыкнуть от любых видов электроники.

Ночью большая часть звуков умолкала. Я лежала в палате без сна и смотрела в тёмный потолок, который пересекал луч света из приоткрытой в коридор двери. Дневная суматоха улеглась. Вокруг было тихо и пусто.

Так же тихо и пусто было во мне.

Забавно. Когда я очнулась в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году, больше всего мне хотелось вернуться в своё родное время. Но сейчас, проснувшись в две тысячи пятнадцатом, я мечтала о том, чтобы снова оказаться в девятнадцатом веке.

Осознание того, что я совершила новый скачок во времени, на этот раз далось мне гораздо легче, чем тогда. Путь «за гранью» я помнила всё так же отчётливо и вполне осознавала, что со мной произошло. Поначалу я лишь не могла понять, каким образом мне удалось вернуться в своё тело, которое считала погибшим в автокатастрофе. Но на этот вопрос мне любезно ответила доктор, прибежавшая на зов медсестры.

– Ты была в коме, – мягко сказала она, одновременно производя осмотр. Руки и ноги слушались с трудом, тело казалось чужим, а мой разум находился в странном оцепенении, так что я лишь безвольно подчинялась её указаниям, с трудом отдавая себе отчёт в происходящем. В сознании присутствовала лишь одна мысль: «Я вернулась. Я вернулась». Из-за того, что на мне не было ни очков, ни контактных линз, я не могла разглядеть лица доктора, а её голос долетал словно издалека.

– К-как – «в к-коме»? – голос звучал хрипло и был совсем незнакомым. От красивого голоса Элизабет в нём ничего не осталось, но в первый миг я не обратила на это внимания. Потрясение от услышанной новости было слишком большим. – Это невозможно.

Белый халат шевельнулся, и по этому движению я решила, что доктор пожала плечами. Как, медсестра сказала, её зовут?.. Доктор Фелпс?

– Тебя доставили в больницу с серьёзными травмами. Серьёзными, но не смертельными. Тебе сделали несколько операций, и опасность вроде бы миновала, но… В себя ты не пришла. И это удивительно!

– Почему? – спросила я всё ещё вполне равнодушно. Кажется, я всё же не спала и действительно очнулась в двадцать первом веке. Немыслимо…

– Потому что ты сравнительно быстро восстановилась после всех повреждений. Обычно после подобных ранений пациенты приходят в себя по полгода и больше, – говоря это, она оттянула по очереди мне веки и посветила в каждый глаз карманным фонариком. – Просто волшебство какое-то! Но при этом ты не могла проснуться. Впервые сталкиваюсь с подобным!

– Волшебство, – эхом согласилась я, а потом задала самый важный вопрос, от волнения попытавшись приподняться на подушке. – Какое… какое сегодня число?

– Второе августа, – донёсся ответ, а потом медсестра, стоявшая поодаль, на всякий случай добавила: – Две тысячи пятнадцатый год. Ты помнишь, когда произошла авария?

Я шумно выдохнула и прикрыла глаза.

– Не беспокойся, – ласково сказала доктор, по-своему истолковав мою реакцию. – Это не научно-фантастический фильм, где ты могла бы проспать сто лет. Тебя не было всего три месяца.

Второе августа. Именно второго августа тысяча восемьсот восемьдесят пятого года Джеймс уехал по делам ковена, а я отправилась спрятать «Знак равных», после чего меня убила Валери. Авария, в которой мне предполагалось погибнуть, была четвёртого мая две тысячи пятнадцатого года. В этот же день, только в тысяча восемьсот восемьдесят пятом, я очнулась в викторианском Лондоне.

Выходит, меня и впрямь не было ровно три месяца. Только я не просто спала, а переносилась ровно на этот срок в прошлое, пока моё тело лежало, подключённое к аппарату жизнеобеспечения, и ждало, что однажды я в него вернусь.

Слова Розмари всплыли в памяти сами собой. Ещё до автокатастрофы – словно это было в другой жизни – она объяснила, что Путешественник может вернуться в своё предыдущее тело, если оно осталось живо. Похоже, именно это и произошло со мной… Правда, ни Майкл с Розмари, ни сэр Гаррет никогда не упоминали, что для Путешественника во времени возможен обратный переход. Наоборот, сэр Гаррет весьма уверенно заявил, что подобное неосуществимо. Но ведь в девятнадцатом веке никто не мог себе представить технологий, которые будут способны в течение очень долгого времени поддерживать жизнь в человеке! Ведь тогда никто не слышал ни про коматозное состояние, ни про аппараты жизнеобеспечения! И случалось ли вообще хоть когда-нибудь такое, чтобы Путешественник смог вернуться в своё родное время? Или я стала первой?

– Тебя что-нибудь беспокоит? – прорвался сквозь водоворот мыслей голос доктора. – Как хорошо ты помнишь последние события?

Последние события я помнила настолько отчётливо, словно они стояли у меня перед глазами, но не думаю, что врач и медсестра хотели бы послушать увлекательную историю о жизни в викторианской Англии.

– Ричард, – наконец выдавила я, вспомнив самое главное. – Что с ним? Он… погиб?

– Нет, – ответила та, и я шумно выдохнула, чувствуя, как у меня с души падает огромный камень. – Когда вас доставили сюда, вы оба были в весьма тяжёлом состоянии, но он выкарабкался. Сейчас он вполне здоров.

От облегчения я на секунду зажмурилась, и тут до меня донёсся следующий вопрос:

– Ты не чувствуешь проблем с памятью? Провалов? Как тебя зовут?

– Эли… Джейн Эшфорд, – в последний момент поправилась я. – Двадцать четыре года. Родилась семнадцатого октября. Специалист по древним языкам. Попала в аварию четвёртого мая. Мы с Ричардом возвращались в город от моих друзей. Родственников поимённо перечислить?

– Необязательно, – доктор наконец-то закончила осмотр. – Кажется, с тобой всё в порядке. Надо сообщить твоим родным, что ты очнулась.

– Я с трудом могу пошевелиться.

– Чувствительность восстановится, как и координация движений. Ты долго лежала неподвижно.

Напоследок медсестра влила в меня через катетер какие-то лекарства. Пожелав мне спокойной ночи, доктор и сестра вышли, оставив дверь приоткрытой. Я посмотрела на правую руку, к которой был прибинтован катетер, и попробовала пошевелить пальцами. Те неохотно, но слушались, и в целом у меня не было ощущения, будто меня парализовало. Тогда я откинулась на подушку и перевела взгляд на потолок, до поздней ночи наблюдая, как тот становится всё темнее и всё резче контрастирует с лучом света из коридора.

Рыцари не защитили Элизу. Моя убийца осталась безнаказанной и благополучно сбежала. Моё тело уже наверняка нашли…

Из горла вырвался сиплый смешок. Дикость какая-то – всего час назад я спрятала в театре «Знак равных» и столкнулась в гримёрной с разъярённой Валери. Какой-то час – а сейчас я понимаю, что прошло целых сто тридцать лет. Больше века! Целая жизнь, к которой я успела привыкнуть, которая стала моей собственной, в которой я была так счастлива, снова оказалась в совершенно иной реальности! Всё то, что имело для меня такое огромное значение, внезапно стало далёким прошлым, от которого уже почти ничего не осталось!