По непривычно пустынным коридорам и лестницам я добралась до своей гримёрной. По пути мне встретилась только миссис Браун, которая сочувственно мне улыбнулась и поспешила по своим делам. Соседняя дверь, которая вела в гримёрную Маргарет, была заперта. Я прикрыла за собой дверь и осмотрелась. Цветы в вазах подвяли, и гримёрная производила совершенно нежилое впечатление. В отдалении опять копошились крысы, но сейчас я даже не замечала их. Пол перед туалетным столиком, где я нашла труп Маргарет, был чистым, без малейшего пятнышка крови.

Зря я сюда пришла. Заняться здесь точно так же было нечем. Что дальше? Обратно в гостиницу?

Дверь с тихим скрипом приоткрылась, и у меня от страха чуть не остановилось сердце. Я была готова увидеть на пороге кого угодно, от причитающего директора Хогарта до колдуна, который пришёл, чтобы наконец-то добить меня, но вместо их всех, вместе взятых, в гримёрную шагнул человек, которого я после вчерашнего ожидала увидеть ещё меньше, чем Джеймса.

Передо мной стояла Анабелл.

– Так и думала, что ты здесь, – сообщила она, закрывая за собой дверь. – В гостинице тебя не было, и я приехала сюда.

– Зачем ты пришла?

Сегодня она была больше похожа на ту Анабелл, к которой я привыкла. Чёрные волосы заколоты на затылке, платье с корсетом, в котором её талия казалась фантастически тонкой, чопорное выражение лица… Я ожидала, что сейчас посыплются обвинения в том, что я прикарманила «Знак равных» и никому ничего не сказала, но мысли Путешественницы, казалось, были заняты совсем другим.

– Я сожалею, что вчера так произошло с той девушкой, – сообщила она, и я скривила губы в саркастической усмешке. – Я перегнула палку. Хотела только продемонстрировать, насколько серьёзно мы настроены, но перестаралась. Мы не должны были её убивать. Я поняла это на пути домой.

– Скажите об этом её отцу, – угрюмо сказала я.

Анабелл помолчала. По жёсткому лицу, непривычному к проявлению эмоций, мне, тем не менее, было понятно, что в какой-то мере она действительно сожалеет – но не столько из-за самой смерти Эмили, сколько из-за того, что она совершила тактическую ошибку: неправильно провела переговоры с ковеном, и теперь мирные отношения с магами вновь оказались под угрозой.

– Мы всё равно должны были это сделать, – вдруг угрюмо сказала она. – Ковен каким-то образом причастен к этим жертвоприношениям.

– Естественно, причастен. Там убили их магов.

– Да не магов, – с досадой возразила Анабелл. – На тот момент, когда их убили, в телах магов обитали мои собратья. Знаю, знаю, – нетерпеливо добавила она, поймав мой ошалевший взгляд. – Обычно мы не вселяемся в магов. Но там ситуация была серьёзная… И вообще это тебя не касается. Но открою тебе тайну – все, кого убили в том ритуале, были Путешественниками.

У меня отвисла челюсть.

– Это невозможно, – категорично возразила я, когда ко мне вернулся дар речи. – Совет и Рыцари знали бы…

– Да неужели? – с издёвкой поинтересовалась Анабелл. – Каким же образом?

Я молчала. Моя бывшая компаньонка была права. Путешественники и впрямь не отчитывались перед ковеном в своих действиях, и маги вполне могли не знать, кем на самом деле были погибшие.

– Вот именно, – подтвердила Путешественница, наблюдая за сменой выражений на моём лице. – И возвращаемся к делу – я более чем уверена, что кто-то из магов ковена к этому причастен.

Это было не менее неожиданно, так что я даже позабыла о новоприобретённой неприязни к Путешественникам.

– Ты о чём?

– О том, что ковен проявил слишком мало интереса к происходящему. Сразу после смерти Рассела и появления рун ты рассказала Блэквуду, чем это чревато. Ковен почти никак не отреагировал на случившееся. Потом принесли в жертву десять человек – и опять реакция подозрительно спокойная. Я не говорю, что весь ковен ведёт какую-то свою игру, но его пассивность кажется нам слишком подозрительной. Словно есть кто-то, кто сдерживает прочих магов, не даёт им отреагировать на чёрного мага так, как должно. Тебе это не кажется подозрительным?

Я хотела было с досадой отмести её доводы, которые в первый миг посчитала совершенно надуманными и шитыми белыми нитками, но в последнюю секунду осеклась. Сразу вспомнилась наша неудачная засада в Эйлсфорде, о которой каким-то образом стало известно колдуну. Тогда Алисия пришла к выводу, что среди магов был осведомитель, и главным подозреваемым стал Джеймс. Так что же? В этом времени то же самое? Есть какой-то закулисный игрок, помогающий тёмному магу и мешающий выйти на его след?

– Кажется, – пробормотала я. – В моём времени, когда ритуалы повторялись, была подобная ситуация…

Осведомитель, предатель – называть можно как угодно – был и в моём времени. Если Анабелл права, он есть и в этом. Можно, конечно, сослаться на удачное стечение обстоятельств, повторение истории, но я, как и Джеймс, не верю в совпадения. Есть кто-то, кто помогает колдуну. Помогает сейчас и будет помогать в две тысячи пятнадцатом. Это не Джеймс, которого мы подозревали в моём времени, потому что я готова поспорить на свой голос, что в этом веке он не причастен к происходящему. Тогда кто?..

В дверь снова постучали. Мы с Анабелл удивлённо переглянулись, и я крикнула:

– Войдите!

К моему удивлению и раздражению, перед нами появился Гровер, хотя я была уверена, что из актёров в театре сейчас никого не было. Этому-то что понадобилось? Снова поскандалить? Обвинить меня на этот раз в убийстве Маргарет?

– Что вам угодно? – прохладно поинтересовалась я.

На привлекательном лице ведущего актёра блуждала отстранённая улыбка. Он шагнул внутрь, и в ту же секунду произошло несколько вещей – на пол упали и разбились несколько ваз с цветами, по полу потекли ручейки воды, меня окатило волной холода, Анабелл резко вскинула руки, собираясь колдовать. В следующий миг она вскрикнула и, держась за лицо, отшатнулась назад.

Гровер продолжал улыбаться.

А потом стало темно.

Глава 28

Я пришла в себя, ощущая, как кто-то несильно, но чувствительно хлопает меня по щекам. Болела голова, руки, всё тело ныло от долгого лежания на чём-то твёрдом, судя по ощущениям – на холодном камне. В горле пересохло, хотелось пить, а язык казался распухшим и шершавым. В себя приходить не хотелось – интуиция подсказывала, что мне совсем не понравится окружающая обстановка, – но тут у кого-то лопнуло терпение, и следующий удар по лицу получился значительно сильнее.

– Да очнись ты! Я же вижу, что ты уже проснулась!

Я послушно открыла глаза и увидела склонившуюся надо мной Анабелл. Присмотревшись повнимательнее, почувствовала, как у меня удивлённо приоткрылся рот – я впервые видела Анабелл в таком виде. Она была бледна, чёрные волосы висели неаккуратными, растрёпанными патлами. Под левым глазом налился кровоподтёк, губа в одном месте была разорвана и распухла, а засохшая кровь маленькими пятнышками темнела вокруг рта.

– Отлично выглядишь, – хриплым шёпотом сообщила я, и закашлялась. Горло саднило.

Анабелл сделала попытку улыбнуться, но тут же поморщилась от боли.

– Это не повод для зависти, – сообщила она, отодвигаясь назад. – Из тебя скоро сделают то же самое.

Это заявление возымело поистине удивительный живительный эффект. Позабыв обо всём, я немедленно села и огляделась по сторонам, одновременно шаря по поясу. Ножен с кинжалом больше не было. От резкого движения перед глазами поплыли цветные круги, и мне пришлось подождать, прежде чем глаза вновь вернули способность видеть. Мы находились в каком-то полутёмном сыром помещении, больше всего напоминающем каменный каземат. Единственным источником освещения здесь была тускло горевшая лампадка под потолком. Комната была небольшой, её можно было измерить всего несколькими шагами. Окон не было, и, судя по холоду, мы находились где-то под землёй. Финальным штрихом стал отвратительный тихий писк в углу, к которому я уже привыкла в театре. И здесь крысы…