Баба Фрося замолчала ненадолго, затем поправила узел косынки под подбородком и посмотрела на нас с отцом прямо.
— Теперь не вижу я своей кончины в ближайшее время, вот что! Не вижу, хоть ты тресни! К чему бы это, а? Но вот же видела раньше, а сейчас нет! И жить-то теперь охота стало, как никогда раньше! Пугает это всё меня до усёр… до жути.
Ефросинья пододвинула к себе пустое лукошко и встала из-за стола.
— Ладно, пойду я, — она поцеловала меня в темечко и погладила по голове. — Всё нормально будет, паря, не дрейфь!
Бабка ушла, а мы еще долго сидели молча, переваривая услышанное.
— Всё равно, завтра ныряем вместе! — упрямо сказал отец. — Только деда дождемся.
Я утвердительно кивнул.
Дед прилетел
Дед появился в поселке на рассвете. Прилетел на вертолете прямо из аэропорта. Не на нашем «МИ-8», конечно, тот сейчас находился здесь, а на каком-то частном, небольшом и очень похожем на тот, что был у отца в Монако.
Не дожидаясь, пока бешено вращающиеся лопасти остановятся, дед выскочил из кабины вертолета и, пригибаясь, быстро направился в нашу сторону. Винтокрылая машина, тут же взревев двигателями, взмыла в небо и легла на курс в сторону Краснодара.
Поздоровавшись с нами, дед спросил у меня коротко:
— Готов?
И получив утвердительный ответ, распорядился:
— Тогда собираемся! Не будем тянуть с этим.
Отец придержал его за руку.
— Постой! Тут такое дело. Ефросинья сказала вчера, что нам туда нельзя, нас не пустят и уничтожат. А вот ему, — он показал на меня, — можно! Его там ждут и примут.
Отец говорил спокойно, чувствовалось, что его ночные сомнения развеяны, и теперь он полностью разделяет мнение бабы Фроси. Приучила она нас всех за это время прислушиваться и относиться к ней более чем серьезно.
Услышав это, дед замер на полушаге и с полминуты о чём-то напряженно размышлял. Затем кивнул сам себе и полез в свою объемную сумку. Немного порывшись там, он достал из нее двухлитровую бутылку. Судя по этикетке и соломенной оплетке, эта бутылка была из-под какого-то дорогого итальянского вина. Через зеленое стекло можно было определить, что она заполнена какой-то темной массой под самую крышку.
— Вот, — дед протянул мне бутылку, — пользуйся на здоровье. Всего-то одна столовая ложка этой жидкости в день заменяет тебе завтрак, обед и ужин.
Застегивая сумку, дед расстроено пробурчал:
— Древний родовой рецепт, доработанный современными технологиями. В пластик нельзя, быстро портится, а вот в цветном стекле не пропадает и не прокисает. Смотри не потеряй, тут тебе одному на полгода хватит, если не больше, экономить не надо. Для всех готовил, а оно видишь как! Воды только прихвати с собой побольше — оно сладкое и приторное.
Кивнув, я отвинтил крышку и понюхал. В нос шибануло какими-то травами, медом, орехами и еще чем-то таким и вправду приторным и неуловимо знакомым.
— Спасибо тебе, дед.
Тот кивнул, а затем спросил растерянно:
— Ну как же так-то? Почему нам нельзя с тобой — причина-то какая? Хотя, думаю, что Ефросинья просто так молоть языком не станет. И что же нам теперь делать? Хоть проводить-то тебя можно?
— Наверное, можно, только близко ко мне подплывать не надо, мало ли что.
Я повесил на спину заранее приготовленный рюкзак с амуницией Крона и приобнял отца и деда за плечи.
— Ну что, на «Венеру»?
Мы спустились к морю по аккуратно выложенным ступенькам, которые начинались недалеко от беседки и заканчивались прямо у подножья нашей скалы. На небольшом причале нас уже поджидала лодка с нашей яхты.
Матрос, который был за рулевого, ритмично пританцовывал на берегу, пытаясь хоть как-то согреться. Заметив нас, спускающихся вниз, он махнул нам рукой, пробежал по небольшому мостику и, запрыгнув в лодку, запустил мотор на прогрев.
Прибыв на «Венеру», мы, не выходя из гаража, облачились в легкие водолазные костюмы и снова расположились в лодке, поставив акваланги у себя между ног.
Взяв себе акваланг с полнолицевой маской, я решил, что мне так будет удобнее, да и привык уже к ней за последнее время. Пока шли на точку, отмеченную ярко красным буем, я закинул рюкзак с дарами Крона себе за спину, а баллон с воздухом закрепил спереди.
Всё, я готов!
Прибыв на место, мы, не сговариваясь, встали на качающуюся палубу и в каком-то эмоциональном порыве обняли друг друга за плечи. Стояли так, закрыв глаза и соприкасаясь головами, несколько минут, четко осознавая важность всего того, что вскоре должно произойти здесь сегодня. Для нас для всех это был очень волнующий момент. Каждой клеточкой своего тела я ощущал, как через руки отца и деда ко мне приходит мощное ощущение силы и уверенности в себе. В эту минуту понял одно — мне всё по плечу, для меня нет преград, я со всем справлюсь и всё преодолею, надо только двигаться вперед и не оглядываться назад!
Мы расцепили руки, надели маски и почти одновременно прыгнули с разных бортов лодки спиной вперед. Сориентировавшись под водой, я сразу же поплыл к скальному выступу и посмотрел на очищенную от ила и грунта площадку с отпечатком.
Вот он!
Трехпалый отпечаток, столько лет снившийся мне каждую ночь, находился сейчас прямо передо мной, только протяни руку и коснись. Он точно такой же, как и в моём сне. Я изучил его до мельчайших подробностей, от него даже сейчас веяло чем-то близким, как будто мы с ним сроднились за все эти годы. Обернувшись, я посмотрел на деда с отцом. Они наблюдали за мной в метрах пятнадцати позади меня, готовые в любой момент прийти мне на помощь.
Всё… Пора!
С бешено бьющимся сердцем я решительно приложил руку к трехпалому отпечатку, и как только мои пальцы коснулись чуть шершавой поверхности, то сразу же, как магнитом, их притянуло к нему. Ожидаемо болезненный укол в ладонь, и я тут же перестал чувствовать свое тело. Меня как будто парализовало. Я ощутил, что не могу пошевелить даже мизинцем свободной руки, но в тоже время свободно мог поворачивать голову в разные стороны. Несколько секунд ничего не происходило, но затем моя рука провернулась вместе с площадкой сначала влево, затем погрузилась в скальную породу по локоть и провернулась вправо. Весь скальный выступ после этого мелко задрожал, с каждой секундой поглощая мою руку всё глубже и глубже.
Инстинкты самосохранения истерично кричали мне о том, чтобы я попытался оторвать ладонь от отпечатка, но не тут-то было! Он крепко держал меня за кисть, а вибрация при этом достигла такой силы, что меня уже мотыляло из стороны в сторону, как безвольную тряпичную куклу. В какой-то момент дикая боль пронзила всё мое тело, меня выгнуло дугой, и я дико закричал. Мне еще никогда не было так больно и страшно, как сейчас. Самое ужасное было то, что мое тело разрывало изнутри на части, и я ничего не мог с этим поделать.
Через пару минут сумасшедшей трясучки вибрация с крупной перешла на более мелкую. Я, пытаясь сфокусировать взгляд, заметил, как вдоль всего скального выступа пошла трещина, которая от этой вибрации с каждой секундой становилась всё шире и шире. Где-то глубоко в сознании промелькнула отстраненная мысль о том, что я правильно выбрал маску — иначе я бы давно уже потерял загубник и нахлебался морской воды.
Кое-как я нашел в себе силы повернуть голову, пытаясь найти глазами своих близких. Никого… Рядом нет никого! Я остался один на один с этим жутко трясущимся выступом.
Где они? Что с ними? Живы?
Следующий приступ боли мгновенно выбил из головы все посторонние мысли. Вибрация снова перешла с мелкой на крупную и стала усиливаться, переходя в чувствительные толчки.
Меня охватила паника и дикая невыносимая, разрывающая изнутри боль. Мне казалось — еще чуть-чуть и я не смогу больше держаться, сдамся и потеряю сознание. В какой-то момент я начал задыхаться, мне нечем было дышать, и при каждом вдохе какая-то неведомая сила выбивала весь воздух из моих легких. Надо успокоиться, постараться сосредоточиться и отрешиться от этой всепоглощающей боли.