В самом конце готовки она накрыла всё это широкими, пахнущими мятой листьями и, сняв сковороду с очага, отставила в сторону. Затем на ее место она установила глубокую чашу, куда она бросила какие-то коренья и пару больших мясистых плодов.

Откуда-то неожиданно появился мальчуган, всё это время где-то пропадавший. Заглянув в чашу, он умчался в кладовку и почти сразу выскочил оттуда с четырьмя широкими дощечками и небольшими деревянными чашками, больше подходящими для питья. Шустро разложил всё вокруг очага и, в нетерпении поглядывая на Керачу, начал приплясывать на месте.

А тот так увлекся своим рассказом, что, казалось, не замечал ни дурманящих запахов вокруг, ни голодных глаз своего семейства. Наконец прервавшись, он посмотрел на девушку.

— Готово?

Та заглянула в чашу на очаге и быстро закивала.

— И чего молчишь? Издеваешься над нами?..

Он быстро уселся возле дощечки и, кивнув мне на место рядом с собой, требовательно посмотрел на девушку.

Мальчишка вместе с девчонкой положили нам по большому, исходящему паром куску мяса, и затем, взяв свои порции, они уселись напротив.

Керачу отщипывал по маленькому кусочку, смазывал его в жирном соусе из трав и кореньев и потом закидывал в рот.

Ну что же, пора вспоминать свое земное прошлое… я мясо уже не ел, по-моему, целую вечность… Без труда отщипнув небольшой кусочек, окунул его в соус и по примеру охотника закинул в рот.

Ум… а что! Ничего так!

Мясо, обильно приправленное специями, по вкусу напоминало земную баранину, правда слегка горчило и было немного пересолено, но это так, на любителя.

Покончив со своей порцией, охотник сыто отодвинул от себя дощечку и взялся за деревянную чашку. Зачерпнув из каменной кастрюли содержимое, он протянул ее мне.

— Горячее! — предупредил он. — Пей осторожней.

С благодарностью кивнув, я осторожно пригубил напиток.

Да ладно!.. Настоящий компот! В меру сладковат и в меру кисловат. Такой бы холодным…

За ширмой из шкуры, обозначающей входную дверь, послышались голоса.

— Керачу! — позвали оттуда. — Священный костер готов. Все ждут только тебя и твоего друга-пришельца.

— Сейчас, — нехотя ответил тот и зачерпнул себе компота, — ждите, скоро придем.

Голоса по ту сторону стихли, но никто никуда не ушел. Как было на моём биорадаре четыре засветки за ширмой, так и осталось.

— А как мне называть твоих детей? — тихо спросил я, указав глазами на мальчишку и девчонку. — У них есть имена?

Керачу как-то странно посмотрел на меня, затем ухмыльнулся и пожал плечами.

— У сына еще нет имени. Ему его надо заслужить, когда он чуть подрастет. А вот жену мою зовут Грейча, и она уже давно не ребенок.

Я чуть не поперхнулся компотом.

Грейча?

Жена? Но ведь на вид она не намного старше пацана!..

Впрочем, я пока не встречал тут женщин намного старше ее. Были конечно и повыше, и покрупнее, но жена…

В большом пещерном зале со свисающими с потолка сталактитами ждали только нас. Гул голосов собравшихся там, был слышен еще на подходе. Вопреки моим ожиданиям, этот гул с нашим появлением не прекратился, а стал даже еще чуть громче.

На меня все смотрели с деланным безразличием, как будто всякие там разные пришельцы посещают их племя чуть ли не каждый день. Но мне с моим чутьем и особым виденьем было хорошо заметно, что всё это наигранное и напускное. Было что-то в глубине их глаз такое, что выдавало крайнюю степень заинтересованности, удивления и нетерпения узнать истинную историю охотника Керачу.

Насколько я успел заметить из общения с ним, соврать он им не мог. Мог ошибиться, где-то что-то недоглядеть, не так понять, но соврать — нет. Не было в этом народе такого понятия.

Единственным источником света в этом зале являлась почти метровая пирамида из ярко светящихся изнутри камней. Свет исходящий от нее попадал на свисающие с потолка сталактиты и его вполне хватало, чтобы видеть тут всё в мельчайших подробностях. Кира тут же пересчитала всех присутствующих и доложила мне, что тут в зале сейчас находятся двести семьдесят три мужчины и ни одной женщины или ребенка.

Патриархат? Скорее всего, да…

Мы с Керачу подошли к квадратной площадке размером примерно семь на семь метров. Она располагалась по другую сторону от пирамиды, была на небольшой возвышенности и хорошо видна со всех сторон. Охотник указал мне на грубо обработанный камень на краю площадки, а сам встал в центре. Обведя взглядом присутствующих, он вдруг резко поднял руку и оглушительно свистнул.

Шум в зале мгновенно стих, и сотни внимательных глаз тут же уставились на охотника.

Он медленно развел руки в стороны и начал свой необычный рассказ, где не прозвучало ни единого слова.

Эта пантомима вызвала бы зависть у любого земного артиста такого жанра. Даже я, видя ее впервые, понимал всё без слов, и у меня перед глазами оживала картина удивительных похождений охотника Керачу.

Началось всё с того, что он улегся животом на площадку и, делая характерные движения руками и ногами, показывал всем, что плывет. Затем Керачу медленно приподнял голову, осматриваясь по сторонам, и осторожно вышел из воды.

В полной тишине, повисшей в зале, я прям воочию увидел, как он устанавливал в землю кол, как порезал себе губу и как сражался с каким-то зверем. Потом он резко задрал голову вверх и рассматривал что-то необычное, происходившее в небе. Затем бежал сломя голову через лес и вскарабкался на какую-то стену.

Затем Керачу преображается, и перед зрителями уже я. Он в точности копирует мою моторику. Его движения быстры и точны. Он сражается с множеством врагов, побеждает их, и затем без сил валится на землю. Охотник быстро отползает в сторону и в следующий момент начинает с точностью копировать движения подбирающихся ко мне Чича. Вот они подкрадываются ко мне, тащат, затем снимают свои шлемы и тут же, схватившись за лицо, валятся один за другим возле меня…

Я с удивлением и восторгом смотрел этот спектакль одного актера и не мог оторвать взгляд. Я был поражен искусством Керачу. Он истинный мастер перевоплощения. Так точно передавать своими движениями историю, которая произошла с ним и со мною…

Не знаю, может, в этом племени каждый так умеет?

Охотник тем временем уже подошел в своем повествовании к моему сражению с Горзи. Он четко передал зрителям, как я переместился на другую сторону уходя от пасти зверя, и как рубанул по шее динозавра, одним ударом отрубив голову.

Тут взгляды всех присутствующих разом прикипели к рукояти Черныша, выглядывающего из-за моей спины.

Затем Керачу сделал какой-то замысловатый, непонятный мне жест и указал на меня.

Тут под сводами зала впервые прервалась тишина, и прозвучал гул сотен голосов.

— Оплата за спасение — это справедливо! — выкрикнул кто-то с места.

— Керачу отважный воин! — добавил еще один.

— Он в одиночку пробрался в крепость к Чича…

— Он…

Восхваление отваги и сообразительности Керачу продолжались до тех пор, пока в зал не зашла еще пара новых воинов и, пристально разглядывая меня, не взобралась к нам с охотником на постамент.

— Что нам скажут Лапач и Седако? — послышались заинтересованные голоса из толпы. — Зачем вы взобрались на Труж?

Один из прибывших воинов поднял руку, и толпа мигом смолкла.

К моему удивлению, он не стал общаться с соплеменниками языком жестов, а сказал просто:

— Мы откликнулись на зов Керачу и проникли вслед за ним в крепость Чича. Убили там их столько, сколько хватило стрел в наших колчанах. И когда уже собрались уходить, увидели, как такого же пришельца, — один из вновь прибывших охотников указал на меня пальцем, — Чича занесли в одно из зданий…

Услышав такое, я вскочил на ноги.

— Пришелец был жив, — продолжал воин, лишь искоса глянув на меня, — но, наверное, сильно ранен. Он слабо шевелил руками.

Хат — это точно он!

— Керачу, — я негромко обратился к охотнику, — мне надо с этими двумя пообщаться поближе…