— Куда путь держишь, мать? — окликнули меня с телеги. — Может, подвезти?
Я не сразу сообразила, что «матерью» назвали меня, но потом вспомнила о своей маскировке и расслабилась. Телегой правил невысокий коренастый мужичок, заросший бородой практически по глаза. На меня он смотрел с любопытством, но не чрезмерным, и я решила, что угрозы он не представляет.
— В столицу, сынок, — прокряхтела я. — Далеко ли до нее осталось?
«Сынок», который на самом деле годился мне в отцы, растянул губы в щербатой улыбке:
— Да к обеду успеешь, ежели ехать. А пешком — к ужину!
И он расхохотался, довольный остротой. Я же демонстративно потерла согнутую спину, и возница заметил мое движение.
— Да я тоже еду в столицу, мать! Садись, довезу!
Радуясь, что все так легко устроилось, я подошла к телеге и забралась на нее. Мужичок залихватски свистнул, и лошадка тронулась вперед. Мы ехали не очень быстро, но все же это было лучше, чем идти пешком.
Прин оказался словоохотливым попутчиком, и вскоре я уже знала всю его биографию. Крестьянин, он прожил всю жизнь в деревне Ложки́. Был женат, имел двоих детей. Надеялся в ближайшем будущем выдать замуж за кузнеца Трита свою дочь Даринку. Сейчас отправлялся в столицу, чтобы купить еще одну корову — предыдущую «подкосила какая-то хворь, так ее раз так!» Когда Прин начал делиться со мной своими соображениями по поводу количества грядущего урожая и его распределения, я закрыла глаза и сделала вид, будто задремала. Он еще потарахтел какое-то время, затем замолчал и принялся насвистывать какую-то мелодию.
Я же снова начала думать о безумии сегодняшнего дня. Мой план прошел как по нотам. Когда обнаружат, что осталось от отряда, а в повозке найдут тело темноволосой кудрявой женщины с антимагическим браслетом на руке, в платье из дорогой ткани, ни у кого не будет сомнений, что это и есть я. В том, что капитан Стоун предпочтет взять служанку с собой, я не сомневалась — позволить мне переодеться в замке означало бы потратить зря драгоценное время. А вот то, что у Стоуна окажется ключ от кандалов, оказалось очень приятным сюрпризом. Я, честно говоря, думала, что мне еще нескольких месяцев придется ходить с этим украшением, прежде чем пойти на риск в поисках какого-нибудь мага и попросить его освободить меня. Так что мой замысел осуществился даже лучше, чем я предполагала. Но вот какие средства мне пришлось на это потратить?
Я это сделала. Я выжила, отдав олльфарам на растерзание двадцать три человека. Теперь я стала настоящей убийцей. Даже еще хуже — ведь я не убила этих людей сама, а позволила им умереть. Я монстр, да? Ведь они не были ни в чем виноваты. Мне просто надо было убедить всех в том, что я действительно погибла. Получается, Мариус был прав, когда называл Этари злом? Любые свидетели убраны. Я свободна. Но как я могла так легко распорядиться жизнями стольких людей? Почему я оказалась готова на такую жертву? Это ведь была даже не личная месть, они погибли только для того, чтобы я могла жить. И чем я тогда получаюсь лучше Адриана, который убил стольких человек для того, чтобы сделать из них армию нежити?
При сравнении себя с Адрианом я с трудом подавила дрожь отвращения. Не хочу быть на него похожей! И потом, я всего лишь защищалась, а он заварил всю эту кашу, это он начал войну, а затем потребовал выдать меня… Все, что происходило со мной последние полтора месяца, — это его вина!
Солнце уже преодолело зенит, когда дорога постепенно расширилась, стали попадаться одинокие всадники, повозки, телеги. Один раз мимо проехала карета с гербом какого-то знатного рода. Столица приближалась, и я перестала изображать спящую. У городских ворот мы и вовсе попали в небольшой затор — стражники на въезде спрашивали имена приехавших и взимали плату за возможность попасть в Дион. Я в подобном участвовала впервые и с интересом наблюдала за процессом. За себя я была спокойна: стражники — не маги, их моя иллюзия обманет без труда.
Так и произошло. Усатый охранник без особого интереса оглядел с ног до головы мою сгорбленную фигуру, записал имя, которое первым пришло на ум. На вопрос, не везу ли я чего-нибудь запрещенного, я честно ответила, что нет, и он не стал меня проверять. Въезд в город стоил серебряную монету. Денег при себе у меня не было, но, к счастью, я вспомнила об использованных амулетах. Три из них как раз были сделаны из монет, и я с чистой совестью отдала серебрушку.
Прин уже дожидался меня за воротами и по моей просьбе довез до рынка, где мы и распрощались. Я сердечно поблагодарила его за то, что помог мне, и все предлагала заплатить, но Прин посмотрел на меня как на полоумную и велел перестать говорить чушь. После этого он направился к рядам со скотиной, а я прошла через рынок насквозь, про себя радуясь тому, что порядочность и бескорыстность еще присущи людям.
Найти в столице королевский дворец оказалось несложно. Как попасть внутрь, у меня вопросов тоже не вызывало — я уже столько раз сбегала оттуда тайком, что смогла бы найти дорогу с закрытыми глазами. Конечно, к главному входу я не направилась, а вместо этого подошла ко дворцу с задней стороны. В стене, окружавшей дворец, была тайная калитка, которой часто пользовались слуги. Очутившись на дворцовой территории, я почувствовала, что меня словно отрезало от внешнего мира, звуки будто стали глуше. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что задний двор пуст, я убрала иллюзию и начала наводить на себя заклинания так же, как перед поездкой в Ормонд. Я сделала себе совершенно посредственную внешность — тусклые волосы, близко посаженные серо-голубые глаза, слегка посмуглевшую летом кожу, невыразительный бледный рот. Но я решила, что какая-то заметная деталь все-таки в моем облике должна быть, и завершающим штрихом стал длинный нос. Затем я слегка изменила свое платье и в итоге превратилась в одну из служанок, которых в этом дворце было не меньше сотни.
Изменив внешность, я направилась на первый взгляд к сплошной дворцовой стене. Там я увидела маленькое окошко, похожее на вентиляционное. Отсчитала от него десять кирпичей влево, еще семь вниз и нажала. С тихим скрежетом передо мной открылся потайной ход, о котором почти никто не знал. Я уверенно шагнула в него, и дверь за мной закрылась, погрузив туннель в темноту. Вызвала в воздухе светляк и твердо пошла вперед по освещенному пути. Пахло сыростью и затхлостью, но я уже так привыкла к этому ходу, что почти не замечала ничего.
Я смело ступала, периодически сворачивая, то поднимаясь, то спускаясь по лестницам. Наконец в боковом коридоре, где на стене был нарисован мелом крест, я остановилась и нажала еще на один кирпич аккурат напротив креста. Его я начертила, когда однажды заблудилась в туннелях и долго не могла найти нужный мне коридор. Со скрипом часть каменной кладки повернулась, я вылезла в открывшееся отверстие и оказалась в одной из малых гостиных, которой почти никогда не пользовались. Сейчас там тоже никого не было, и я беспрепятственно вышла в коридор. Сориентировавшись на месте, решительно направилась на первый этаж в крыло, где располагалась прачечная. По пути мне попадались слуги, но они не обращали на меня внимания и только взволнованно перешептывались между собой. Это показалось мне странным. А когда я заглянула в прачечную и обнаружила, что она пуста, то приоткрыла дверь в кладовку, откуда доносились возбужденные женские голоса.
— Говорят, там было не меньше сотни олльфаров…
— И все погибли, все!..
— Но принцесса же ведьма…
— Как видишь, ее это не спасло…
— Всяко лучше, чем к вампирам в когти…
Ах вот оно что. Похоже, новость уже успела долететь до дворца. Быстро, однако, я думала, у меня будет еще пара часов в запасе. И, чувствую, сейчас вся челядь пересказывает друг другу слухи, один невозможнее другого. Конечно, на работе им сейчас сосредоточиться трудно. Тем лучше для меня.
Воспользовавшись шушуканьем прачек в кладовке, я взяла с пола большую корзину без ручек, а из стопки чистого белья — большую простыню. Захватив все это, торопливо убралась прочь.